Когда мне было 8 лет, мне очень хотелось научиться стрелять, потому что у брата было ружье. Он стрелял, а мне ружье не давал. У него очень хорошо получалось попадать в цель. И однажды, после моего многократного конюченья «Ну, дай стрельнуть!», он дал.
Когда он мне заряжал патрон, помогал правильно держать ружье, я видела, что он искоса поглядывает на меня. В его глазах прыгали бесята. Меня это настораживало. Я чувствовала подвох. Но желание стрельнуть было такое большое! И ощущение ружья в руках... Эти ощущения затмевали мое беспокойство.
И вот я прицеливаюсь. Ружье очень тяжелое. Брат говорит: "Пли!" В следующее мгновение я осознаю, что я лежу на траве. Рядом валяется ружье, болит плечо. Был сильный удар.
Брат ехидненько говорит: "Ну что- стрельнула?"
И я поплелась домой. Совсем невоодушевленная стрельбой. Больше я у брата ружье не просила.
И, когда я сейчас беру не свое оружие, которых я раньше в руках не держала, я вспоминаю тот случай. Я всегда спрашиваю: «А как отдача? Мне сразу сесть или лечь?»
Вот такое было мое первое знакомство с оружием.
Когда он мне заряжал патрон, помогал правильно держать ружье, я видела, что он искоса поглядывает на меня. В его глазах прыгали бесята. Меня это настораживало. Я чувствовала подвох. Но желание стрельнуть было такое большое! И ощущение ружья в руках... Эти ощущения затмевали мое беспокойство.
И вот я прицеливаюсь. Ружье очень тяжелое. Брат говорит: "Пли!" В следующее мгновение я осознаю, что я лежу на траве. Рядом валяется ружье, болит плечо. Был сильный удар.
Брат ехидненько говорит: "Ну что- стрельнула?"
И я поплелась домой. Совсем невоодушевленная стрельбой. Больше я у брата ружье не просила.
И, когда я сейчас беру не свое оружие, которых я раньше в руках не держала, я вспоминаю тот случай. Я всегда спрашиваю: «А как отдача? Мне сразу сесть или лечь?»
Вот такое было мое первое знакомство с оружием.